Труположество святош

[kornev]

Наивный пиар, который делают святоши, сообщая о том, что тот или иной известный человек за пять минут до смерти «обратился», имеет весьма сомнительное свойство. Если разобраться, аргументов «против» данной конфессии он дает гораздо больше, чем аргументов «за». Речь не только о ситуации «Кормильцев&ислам». Ведь сам этот прием изобрели отнюдь не мусульмане. Это пример бездумного подражания христианам. Последние, особенно католики, в прошлом превратили это позорище в настоящую индустрию. И первой жертвой стал их благодетель – император Константин. Его не только «обратили» на смертном одре, но и подделали завещание (знаменитый «Дар Константина», на котором основывали свои претензии римские папы). По-античному веротерпимого императора, желавшего лишь уравнять христиан с другими конфессиями, святоши превратили в краеугольный камень религиозного мракобесия.

Рассмотрим, что на самом деле означает принятие человеком некой конфессии на пороге смерти. Нижеследующее рассуждение направлено не на представителей какой-то одной религии, а на всех вообще труположествующих святош, которые считают себя вправе омрачать последние минуты жизни свободного человека своей опупелой коммивояжерской трескотней.

1. Человек захотел умереть с этой религией, но почему-то не хотел с ней жить. Значит, для нормальной жизни он считал ее ненужной, излишней, обременительной. Он принял ее, когда осознал, что «все уже кончено», жизни уже не будет. Он как бы говорит: «эта религия полезна для умирающих и обреченных, но для живых – нечто излишнее и неактуальное». Другое объяснение возможно лишь в ситуации, когда данная конфессия преследуется (например, если мусульманин в Саудовской Аравии захочет принять христианство)

2. Человек не хотел принимать эту конфессию, пока был в порядке, в здравом уме и в твердой памяти. Но вот тяжелая болезнь ослабила его разум, а принимаемые медикаменты и обезболивающие – затуманили сознание. И тут он воспылал религиозным энтузиазмом. Какой напрашивается вывод? – «Влечение к данной конфессии – плод разложения мозговой деятельности. Эта конфессия способна действовать только в союзе с болезненными флюидами и наркотиками, подчинившими себе тело и мозг умирающего. Она по сути своей рассчитана именно на больное, распадающееся сознание. Здоровым людям от нее лучше держаться подальше?»

3. Воля умирающего слабеет, ему труднее сопротивляться внешним влияниям. Всегда оправдано подозрение, что принимаемое в этот момент решение может быть следствием давления, уговоров. Человека, напичканного обезболивающими (т.е. наркотиками), могли запугать, красочно описывая картины ада. Или просто могли так достать, что он готов был признать что угодно, лишь бы отвязались и дали умереть спокойно. Мера давления могла быть и минимальной – умирающему много не нужно. Достаточно одного «вовремя» сказанного слова. Наконец, в случае Кормильцева возможно еще одно объяснение. Известно, что он был добрым человеком и любил друзей. И может быть, просто решил сделать напоследок приятное тому, кто оказался с ним рядом («мне-то уже все равно, а он пусть порадуется»). Святоша из противоположного лагеря мог бы истолковать этот поступок как символ христианской доброты и смирения.

4. Использовать чужую смерть в целях пиара – позор, даже если умирающий принял решение в ясном сознании и без давления со стороны. Это значит – воспользоваться чужим несчастьем. Другое дело, если умирающий сознательно пожертвовал жизнью во славу данной конфессии. Этим можно гордиться. А иначе мы видим просто стаю гиен, сбежавшихся на «пиршество».

Святошам бесплатный совет: пиарить нужно другие факты, когда люди принимают конфессию на пике успеха и в расцвете жизненных сил. Скажем, если нобелевский лауреат произносит шахаду во время нобелевской лекции – это сильно, этим можно гордиться. А делать пиар на умирающих и больных - это тягчайший позор для любой конфессии и ее адептов, этого нужно стыдиться и всячески скрывать.

Comments

[going-out.livejournal.com]

Еще возможен мотив, когда человек всю жизнь боялся смерти, вернее - того, что за ней последует, и хотел "примазаться" к самой "многообещающей ему там" религии, но боялся осуждения своей тусовкой. На смертном одре бояться тусовки уже не приходится, и можно "голосовать сердцем".
Это я так, теоретически рассуждаю. Без всякой привязки к Кормильцеву. А спекулировать смертью - вне сомнения, убого.

[ex-messir-yu929.livejournal.com]

Напротив, это оптимистично. Вспомним, что на заре христианства люди всю жизнь считали себя оглашенными, а перед смертью принимали крещение. Например, равноапостольный император Константин. Если известные люди принимают ислам перед смертью, то это указывает (учитывая вышеприведенные аналогии), что мы являемся свидетелями зари европейского ислама. Мы еще научим исламу арабов. А "традиционный ислам" будет мусульманским аналогом дряхлеющих монофизитских церквей Эфиопии, Египта и Армении.

[zvetik.livejournal.com]

Что-то подобное хотелось написать в связи с этим разборками последних дней - принял/не принял - но у Вас получилось лучше и четче. Спасибо.

[der-arbeiter.livejournal.com]

К этим суждениям, безусловно верным, я добавил бы ещё одно, если "представителям конфессий" удасться доказать, что Илья Кормильцев принял это решение совершенно сознательно, без всякой внешней угрозы, давления, назойливых увещаний, на которых не оскудеет язык ортодоксии. Дело в том, что финальная стадия смертельной болезни, или внеочередной кризис, серьёзная травма, как правило, возымевает эффект без-различия: существует только человек со своей болью, внутренней, отчуждающей его от всех внешних процессов, и эта цитата из статьи ИА Regnum это отчуждение иллюстрирует буквально: Илья не был воцерковлённым человеком и всё принимал, так как считал, что всё на пользу его выздоровлению", - пишет диакон Вадим Санцевич. "Сложно согласиться с этим, - заметил, комментируя эти слова Александр-Искандер. - Илья утверждал, что до получения информации о серьезности болезни он всегда верил в единого Бога. Больной человек с радостью ухватывается за любую, первую подвернувшуюся "вещь", что бы преодолеть собственную отчуждённость. Когда я угодил в провинциальную клинику с открытым переломом берцовой кости, у меня не было при себе никакой литературы, в чтении которой можно было бы "растворить" своё внимание к внутреннему ощущению. Сомневаюсь, что смог бы прочесть хотя бы несколько страниц, скажем, "Бытия и времени", даже менее сложное, должное быть осознанным чтение казалось совершенно недоступным. Поэтому - читал наивно-бестолковую областную прессу, тут же забывая, о чём повествовалось на предыдущих страницах. Разумеется, Коран и Акафист - не региональная пресса, но в аналогичной ситуации практически любой человек будет не без интереса выслушивать суры или стихи Псалтыря; время от времени поглядывать на иконы, попытаться прочесть нескладную молитву "своими словами"; поможет ли это ему, или не помогает, как и любая интеллектуальная гомеопатия, совершенно не существенно. Умирающий человек обращается к религии нередко - просто так, не задумываясь о последствиях, втайне уповая даже не на комфортную загробную жизнь, на чудесное выздоравление, которого, опять таки - разумеется, не случится. И что касается выбора в иных обстоятельствах, то не припомню, декларировал ли Кормильцев именно - религиозность. Ведь это не одно и тоже с тем, что "быть верующим", веровать. Случаи, когда христиане впадают в ересь по неведению - сплошь и рядом, при жизни сравнительно небольшая часть конфессиии действительно заинтересована в соблюдении регулярных ритуалов, посещении церквей, адекватным их религиозной идентификации поведении.